Перевод неотбеченный, не бейте. Feel free to correct. =)
По пути на концерт в Орландо в рамках тура с Audioslave и Seether, ребята из 30STM оказались в затруднительном положении на обочине шоссе, когда в их автобусе сломалась коробка передач. Эта неудача вкупе с одержимым просмотром Лоста всю ночь некоторыми членами группы привели ребят к исступленному состоянию от недосыпа. И все же они были столь любезны, что пригласили меня в свою гримерку за сценой Hard Rock Live и немного посвятили меня в свой мир.
читать дальше
— Название вашей группы... Я читала, что вы взяли имя из книги «Аргус Апакейс». Так что это за книга, я не смогла найти никакой информации?
Джаред Лето: «Аргус Апакейс»... странное название, мы все неправильно его произносим, вообще-то. Это очень редкая рукопись, её сложно достать.
— И название – это намек на рукопись?
Джаред: Это намек – грубый перевод, так что кто знает. Я думаю, мысль интересная, это метафора будущего. С одной стороны, она глупая, но эта мысль подтверждается, я думаю, каждый божий день. «Тридцать секунд до Марса» – факт о том, что мы находимся настолько близко к чему-то, что эта вещь просто неосязаема. Ещё то, что Марс – бог войны, тоже усиливает интерес. Ты можешь заменить это, но самое классное в названии и что было важно для меня и моего брата, когда мы думали над названием, так это то, что оно будет образным и будет реально представлять нашу музыку настолько уникально, насколько возможно. Думаю, так и есть. Было это название и «Сваренные вкрутую».
— «Сваренные вкрутую»?! Это уже совсем другое дело. [Джареду и Шэннону Лето] Ребята, вы создали группу и выступали каждый вечер под новым названием. Помните какие-нибудь из них?
Джаред: Ну да, «Сваренные вкрутую», «Вареное яйцо», «Вареная капуста» и просто «Вареные-вареные». (*1) Приходят фанаты «Вареных-вареных» и заводят: «Черт, что случилось-то, мужик?»
— Все, теперь фанаты будут делать майки с надписью «Вареные-вареные».
Джаред: «Сваренные вкруче»... наш сиквел. (*2)
Мэтт Уоктер: Возрождение. Снова восстанем.
Джаред: Возварённые. Наивкрутейшие. Вы не подозреваете, что можете возварить что-нибудь, но есть сильно постараться... Группа «Возварённые», альбом «Самый крутой вар» (*3). [так продолжается ещё несколько минут, безумно уставшие ребята развлекаются «Вареными» шуточками, пока я не сменяю тему]
комментарий переводчика: ОЧЕНЬ сложно передать игру слов на русском, так что лучше читайте кусочки на английском.
*1 Boiled Hard, Boiled Egg, Boiled Cabbage, and just Boiled Boiled.
*2 Boiled Harder...which is our sequel.
*3 Reboiled... Hardest. You didn't know you could reboil something, but if you try hard enough. Reboiled, the name of record, The Hardest Boil yet.
— Символы, которые вы используете – откуда они? Это дань уважения Led Zeppelin?
Джаред: Не то чтобы дань уважения, но я думаю, что символы, знаки, иконки, ну вы понимаете, по-другому представляют вещи. Музыка – опыт для публики, наверное, приятно иметь её графическое представление. Мне всегда в юности нравились группы вроде Pink Floyd, у них есть не только музыка, но и графический мир, в котором ты видишь – рисунки ли это или фильмы, которые они сделали, – как они подняли вещи на новый уровень. Так что это было нашей целью с самого начала. Так было у Zeppelin, э-э, у The Who тоже, конечно...
Шэннон Лето: [неудержимо смеется] Простите... Наш автобус сломался, и мы не спали.
Джаред: Я поспал где-то 23 минуты.
Мэтт: Мы голосовали на обочине шоссе, а мимо просто проезжали трейлеры и тракторы. [смеется]
— Что ж, я постараюсь быть полегче... Каково было записываться в Африке? Как это изменило ваше направление в альбоме?
Томо Милишевич: Невероятно.
Мэтт: Если бы мы сочиняли песни и записывали их в Лос-Анджелесе, пластинка была бы совершенно другой. Думаю, смена обстановки, местоположения вроде как запечатлела разные чувства и темы в альбоме.
Джаред: Нахождение вдали от всего, знаете, заставляет думать обо всем по-другому.
Мэтт: Ты окунаешься в мирское, обыденное существование, а мы не такие. Смысл нашей группы в переменах, во вдохновении и нам пришлось объехать полмира, чтобы сделать это.
Джаред: Мы, наверное, записали бы альбом, которым бы гордились, где угодно, но по крайней мере, мы получили действительно увлекательный опыт. Мы записывались в Штатах. Кой-чего сделали в Нью-Йорке, в Чикаго, кое-что в Лос-Анджелесе и, знаете, запись в трех разных местах... Было здорово получить такой жизненный опыт.
— Кто оказал на каждого из вас музыкальное влияние?
Джаред: Его [указывает на Томо] очевидно.
Томо: Zamfir. Он панфлейтист с Галапагосских островов. Мелодии просто невероятные. А потом появился Morbid Angel.
Мэтт: Если бы у Джо Страммера и Джонни Роттена был ребенок, он был бы моим.
Шэннон: Да не твоим, а их.
Мэтт: Был бы моим. Меня не сдерживают законы.
— Ты когда-нибудь видел Джо Страммера?
Мэтт: К сожалению, нет, он умер до того, как я мог бы.
Джаред: Ему, наверное, плевать с высокой колокольни, что ты не увидел его. [все смеются]
Мэтт: Это прекрасно – ему на*рать.
— [Джареду] Что ж, а кто повлиял на тебя?
Джаред: Наверное... я разрываюсь между Menudo... [я громко смеюсь]
Мэтт: Он серьезно...
Джаред: ...и, э-э...[долгая пауза]
— Ты не всерьез о Menudo… Да, кстати, у Рики Мартина на прошлой неделе как раз вышел новый диск.
Мэтт: Правда?!
Джаред: Никто не трясет своим бон-боном, как я, кроме Рики.
Шэннон: Да-а, Джаред действительно трясет им лучше всех.
Клер:
— Шэннон. Музыкальное влияние?
Шэннон: Помнишь Тиффани? [все смеются]
Джаред: А блондинка, что была перед ней? Дэбби Гибсон.
Шэннон: Или Тэйлор Дэйн... Мне нравится любая музыка. У меня, правда, нет одного влияния, это разные люди в разные моменты моей жизни.
— Даже нет барабанщика, который первым пробудил интерес к игре?
Шэннон: Нет, разные барабанщики в разное время.
Джаред: В этом и дело, нет кого-то одного...
Мэтт: Это словно спрашивать «Какая твоя любимая группа?» – вкусы меняются.
Джаред: Думаю, Роберт Смит повлиял на мою игру на гитаре, и может, Курт Кобейн тоже. То, что ты можешь быть абсолютно обычным – технически – и иметь собственный талант и искусство – самая важная вещь. Я думаю, музыку изменило больше всего то (а он, наверное, изменил музыку всех нас), что он сказал, что каждый может это сделать. Ты просто должен верить в то, что делаешь...
Мэтт: ...и это должно быть хорошим.
Джаред: Необязательно, но даже группы до [Нирваны], как Mudhoney, которые, очевидно, повлияли на Курта Кобейна, – я обожал Mudhoney и всю ту эстраду.
— [Джареду] Тебе легче вжиться в персонажа написанной тобой песни или в персонажа фильма?
Джаред: Нет никакого персонажа.
— Наверное, я не так сформулировала. Когда ты погружаешься в сочинение, когда ты создаешь этот мир, образ мыслей отличается от роли в фильме?
Джаред: Это так же различно, как писать статью и фотографировать концерт. Что ты и делаешь.
— Да. Это разные вещи.
Джаред: Они исходят из одного места, но это разные процессы.
— Ты также изучал живопись и постановку фильмов.
Джаред: Я ходил в школу, я хотел быть художником или графическим дизайнером. Большой формат, очень графично, трехмерное искусство, которое я всегда находил интересным. «Дерьмо пачкает» («Shit Smears») Дэмиана Хёрста – интересная выставка, и «Портреты миллениума»... Кажется, в Англии создают много отличного искусства. Я стараюсь возвращаться туда и знакомиться с ним.
— У остальных есть другие творческие пристрастия кроме музыки?
Томо: Конечно, у всех есть другие интересы.
Джаред: Видеоигры...
Томо: Я люблю готовить...
Джаред: ...Cracker Barrel от переводчика: непереводимая игра слов... [Томо делает пукающие звуки руками]... делать пукающие звуки руками...
Томо: Я вообще никогда так не делал, это впервые.
Джаред: Что, правда?
Томо: Да!
Мэтт: У Томо оч. много талантов. Он может делать так [чпокает пальцем во рту] А я даже не могу свернуть язык. [все начинают вертеть языками]
Шэннон: А ты можешь его перевернуть вниз головой?
Джаред: Можешь отрыгнуть толстую кишку в реку Ганг?
— Могу что?!
Джаред: Точно... Отрыгнуть свой язык в реку Ганг?
Мэтт: Думаю, буддийские монахи могут.
(источник)