Дата рождения: 03/09/1979
Инструмент: гитара; также играет на скрипке
Место рождения: Сараево, Босния (по происхождению хорват)
Предыдущие работы: группа Morphic
Другие профессии: шеф-повар
читать дальшеИнтервью Comcast.
Джаред: Это Томо, хорватский резидент, квалифицированный шеф-повар.
RedRoom
T: Я познакомился с Шэнноном вообще-то очень давно, даже не знаю, сколько лет назад, где-то шесть, наверное.
J: Интересно, что Томо начал, как фанат.
T: Я был в другой группе, а потом стал огромным поклонником ребят.
J: Он приходил на концерты.
Т: Когда вышел альбом, я в первый же день его купил.
S: Он так предан делу и так жаждет знаний.
Т: Мне сказали: «Не хочешь случайно на прослушивание для 30STM?», и я заявил: «Я буду там завтра утром».
S: Если бы я создавал группу, то такого члена группы я хотел бы иметь у себя.
О группе, в которой Томо играл до Марсиан
«Morphic»
Morphic – это квинтет. Группа образовалась зимой 2000 года. Первоначальный состав – Джон Уэбб (вокал), Джош Деврис (гитара), Уэс Алфонси (бас), Томо Милишевич (гитара), Мэтт Морокко (ударные). В конце 2002 года Томо ушел из Morphic, приняв предложение известной по всей стране группы 30 Seconds To Mars. Эндрю Хэйл вскоре присоединился к Morphic в качестве нового гитариста после ухода Томо и с тех пор состав группы не менялся.
Morphic - это группа борьбы и внутренних изменений. Группа основывается на сложной точности живых выступлений так же, как и своих альбомов.
Morphic играла на разогреве у таких известных групп, как Power Man 5000, The Used, Trapt, Dark New Day, Cold, Saliva, Kittie, 30 Seconds To Mars, Finger Eleven, а также играла собственные концерты в Детройте и близлежащих городах и штатах. Morphic давала концерты в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке.
Группа продолжает идти вперед и покорять новые вершины, в то же время наслаждаясь болью, с которой это происходит. Каждый день приносит нам мысли, которые должны быть острыми, и Morphic пытается жить именно так.
ВОПЛОЩЕНИЕ МАРСИАНСКОЙ МЕЧТЫ
Томо Милишевич, гитарист 30STM, - воплощение мечты любого фаната. Группа завершает тур по стране, выступая перед Audioslave и Seether и раскручивая свой новый альбом ABL, а Милишевич вспоминает, что всего три года назад он смотрел на группу из зала. Сейчас же он с ними на одной сцене.
«Я был огромным поклонником 30STM и мне выпал шанс познакомиться с Шэнноном семь лет назад, – рассказал Милишевич в недавнем интервью по телефону. – Мы не стали друзьями сразу, но поддерживали связь. Когда они были в Детройте [Томо оттуда], он дал мне билеты, я привел с собой толпу, и мы отрывались».
Милишевич был участником местной группы с теми же управленцами, когда получил звонок о том, что один из гитаристов группы ушел, и ему нужно приехать в Лос-Анджелес на следующий день, чтобы пройти прослушивание для 30STM. Милишевич не мог поверить своему счастью. Он ушел из группы, занял у родителей денег на билет и на следующий же день двинулся в Лос-Анджелес. Он уже знал, как играть все песни, так как был большим поклонником, и лишь неустанно тренировался перед прослушиванием. Через пять дней после прослушивания Милишевич оказался на сцене, играя с группой в шоу Крейга Килборна.
Узнав историю Милишевича, легко понять, почему и как 30STM развились после предыдущих записей. Группа привязана и организована на новейшем звуке, дополненном идеей и миссией, которые должны быть услышаны на альбоме. Сначала группа состояла только из братьев Лето, Шэннона и Джареда. ABL записывалась три года при участии Милишевича и басиста Мэтта Воктера. Группа прошла через огонь и воду, рассказал Милишевич, но это ожидаемо при расширении границ.
«Джаред пишет большинство песен, текстов и составляет гармоничный концепт, а потом приходит к нам, и мы сотрудничаем, – рассказывает Милишевич. – Поначалу было сложно. Мы меняли формулу, действовавшую на протяжении многих лет. А потом все поняли, как нам работать вместе и привыкнуть к ходу вещей. У нас были общие цели, и все хотели одного».
Милишевич говорит, что группа соглашается, что развитие пошло на пользу, и результат стал другим и более лучшим. В то же время он говорит, что ABL – это не традиционный концепт-альбом – это альбом, которым нужно наслаждаться целиком, всей их борьбой и триумфами, собранными воедино.
«Нужно слушать его целиком, он концептуален, как тема; альбом о борьбе и переменах, возрождении, жизненном выборе и о том, как его сделать, – говорит он. – Мы выбрали всей группой песни для альбома из сорока имевшихся, выбрали те, которые лучше всего расскажут нашу историю».
В последнем туре в этом году 30STM придают особую ценность живым выступлениям. Группа гастролирует уже более восьми месяцев и планирует начать хэдлайнинг-тур в феврале 2006 г. Это будет первый хэдлайнинг для группы, они будут играть в небольших клубах перед 500-1000 людей. Поведением на сцене группа похожа на старые команды вроде Led Zeppelin, Iron Maiden и Motley Crue; эти группы писали отличные песни, но давали нечто большее, чем просто концерт, говорит Милишевич.
«Мы отличаемся от других групп, потому что вкладываем в концерты огромную энергию, – рассуждает Милишевич. – Мы не сидим и не глядим в пол. Видеть такие группы – огромное разочарование, они даже играть не умеют. Детишкам нужно что-то большее. В рок-музыке сейчас нет остроты или опасности. Вот почему рок умирает, и мы пытаемся его вернуть. Рок раньше был острым, а сейчас элемент опасности перешел в хип-хоп. Дети хотят бунтовать и рисковать, а не смотреть на уставившихся в пол красавчиков без взглядов на жизнь».
Для 30STM самое главное – взгляды. Милишевич говорит, что совершенно спокойно управляется с ролью рок-звезды.
«Понятие «рок-звезда» больше основано на взглядах на жизнь и личности, – говорит он. – О да, я чувствую себя так [как рок-звезда]. Я не придурок и тому подобное, но я знаю, чего хочу и на что я способен, и в свете этого участие в этой группе никогда не меняло моих убеждений. У меня всегда было мышление рок-звезды; я знал, что буду таким тем или иным способом. Сейчас я занимаюсь тем, чем всегда хотел заниматься”.
Очевидно, что Милишевич и группа любят свое дело, и что он прошел долгий путь от скрипача, которым стал в три года. 30STM просто хотят быть оригинальными и выделяться из остального музыкального сообщества.
«В музыке мы всегда пытаемся сделать что-то оригинальное, необычное, – говорит он. – Мы не используем влияющую на нас музыку, как это могут делать другие группы. Мы пытаемся заставить нашу музыку звучать, словно она стоит на своих двоих, а не использует шаблоны других групп. Мы никогда не запишем одну и ту же пластинку дважды, и этот альбом далеко ушел от первого. Многие группы бояться менять формулу, но ты меняешься и не остаешься одним и тем же человеком. Мы делаем музыку, которую любим, и мы хотим, чтобы её услышали. Если другим она нравится, это здорово, это и есть красота музыки. Если тебе она не нравится, не нужно её слушать, если же слушаешь, это тоже здорово».
Интервью с гитаристом 30 Seconds To Mars Томо Милишевичем.
(Доминик Хатчинсон)
18 июля мне повезло: мне удалось поговорить с гитаристом Томо Милишевичем из 30STM перед их концертом в Headliners, Толедо.
Dominique Hutchinson: Расскажи, как появились 30STM?
Tomo Milicevic: Что ж, 30STM всегда существовали для Джареда и его брата Шэннона, который играет на ударных, они вместе занимаются музыкой с детства. 30STM были всегда. Мэтт, басист, появился на сцене где-то 4 года назад, а я – около трех лет назад. Первый альбом был сочинен и записан Джаредом, кроме ударных партий, которые, конечно, исполнил Шэннон, так что ни Мэтт, ни я не участвовали в записи. Но на этой пластинке, ABL, мы с Мэттом стали частью процесса сочинения и записи, но группа существует уже очень, очень долго. Они подписали контракт в 97-м году что ли, но 30STM древни, как мир
DH: Какой твой любимый трек на ABL?
TM: Сложно сказать. У меня несколько любимых. «The Fantasy» – одна из них, «A Beautiful Lie», заглавный трек, «Attack». То есть, я очень люблю все песни, но думаю, «Attack», «A Beautiful Lie», «The Fantasy», «Was It A Dream?»... Думаю, «Was It A Dream?» одна из лучших личных песен. Она действительно очень хороша.
DH: На что похожи процессы сочинения и записи?
TM: Ну, знаете, каждая песня пишется по-разному. Нет формулы, нет способа, по которому пишутся песни. Они просто приходят, какие есть. У Джареда в голове иногда появляется вокальная мелодия и ритм, которые сочетаются друг с другом, иногда – мелодия и гитарная партия, иногда мы просто сидим вместе, он что-то поет, и у кого-то появляется мысль, вдохновляющая на совершенно другую песню. Но песни просто приходят сами собой. Джаред всегда сочиняет песни в уме, и это у него хорошо получается.
DH: Что или кто заставил тебя стать музыкантом?
TM: Я родился таким. Мы все родились такими. Я этим занимаюсь, мы этим занимаемся, потому что выбрали это, нам приходится это делать. Так или иначе мы бы занимались музыкой. (смеется)
DH: Если бы ты не участвовал в 30STM, как ты думаешь, чем бы сейчас занимался?
TM: Жил бы где-нибудь на улице в Лос-Анджелесе, играл бы на гитаре за гроши на углу улицы. Просто получилось, что я зашел в нужную дверь.
DH: Что должны ожидать люди, собираясь на ваш концерт?
TM: Полный и абсолютный хренов Армагеддон.
DH: Это пойдет.
TM: Да, пусть так и будет.
DH: С какой, по твоему мнению, группой было круче всего гастролировать и почему?
TM: Наверное, Chevelle. Они вроде как самые классные ребята на свете, и, когда мы с ними в туре, мы просто одна семья. Мы ладим друг с другом. Их поклонникам нравится наша музыка, думаю, и нашим нравится их музыка. Ну, вы понимаете, я не уверен, но я знаю, что их фэнам мы нравимся, потому что нас не освистывают и, знаете, они всегда относятся к нам с уважением, нам это нравится; они приветствуют нас, когда бы мы ни разогревали их, и они по-настоящему классные парни. Было много людей, знаете, Lollapalooza, например, мы ездили с кучей отличных команд, и это тоже было невероятно. Но, думаю, Chevelle на первом месте.
DH: Вы когда-нибудь подшучивали над другими группами или друг над другом, если да, то как?
TM: «Подшучивать» - это сильно сказано. Нет, мы обычно таким не занимаемся. То есть, мы совершали всякие маленькие глупости в конце тура, это вроде традиции: на последнем концерте в туре любой группы, знаете, беситься друг с другом и дурачиться с их вещами на сцене. Знаете, ведь всегда хочется отыграть хороший концерт, так что нет желания им нагадить. Мы забираемся к ним на сцену, иногда надеваем смешную одежду, носимся и прыгаем вокруг, или брызгаемся водой, когда они выступают, понимаете, подобные тупые выходки. Иногда мы бегаем по сцене голыми, просто чтобы вызвать подозрение или возбуждение. Никогда не знаешь, чего ожидать; никогда не знаешь, что увидишь на концерте.
DH: Какой был первый посещенный тобой концерт?
TM: На первый в жизни рок-концерт я попал в седьмом классе, это была Nirvana, и мне достаточно того, что я был одним из тех, кому удалось увидеть Nirvana живьем. Я чувствовал себя просто блаженно, потому что у нашего и более молодого поколения, очевидно, не было для этого возможности, мне только 25, так что я не так стар по сравнению с людьми, побывавших на концертах Nirvana. Это был мой первый концерт, и тогда я понял, чем буду заниматься. Я так и подумал: вот что я должен делать, потому что я играл на скрипке с трех лет, ещё маленьким ребенком начал, а где-то в седьмом классе осознал, на чем, на самом деле, должен играть. (смеется)
DH: Можешь рассказать какую-нибудь безумную историю из тура или смешное дорожное воспоминание, или может, жуткую историю о фанатах?
TM: Жуткую историю о фанатах? Нет, таких нет. Мы очень сильно любим своих фэнов, неважно, насколько они жуткие. Безумную историю из тура? Ну, тур – это очень, очень тяжелая работа, и много чего безумного случается, знаешь, люди заболевают, но должны выступать, или ты едешь в автобусе, скажем, по Аризоне, а за окном 38 градусов тепла, а кондиционер ломается, и ты чувствуешь, что сейчас сдохнешь, потому что автобус застрял посреди пустыни. Люди не понимают, насколько это бывает ужасно. Наша жара – это ничто по сравнению с тем, что испытывают люди в пустыне, но лично у нас не было никаких безумных историй, которые вы хотите услышать, потому что мы достаточно сдержанны, мы просто работаем, мы хотим отлично играть каждый вечер, мы хотим, чтобы люди оценили нашу музыку.
DH: Если бы ты мог выступать с любой группой или музыкантом, кто бы это был?
TM: Ну блин, ты ведь можешь и получше.
DH: (смеется)
TM: (смеется) С любой группой или музыкантом? (смеется) Да мне наср*ть, с кем мы в туре. Я играю для себя.
DH: Да, но не было ли кого-то, с кем ты всегда хотел выступить?
TM: Нет, не думаю. Я здесь, чтобы убить своих героев и свергнуть с трона всех рок-богов, ну вы понимаете, о чем я. Я не на кого не равняюсь. Я просто хочу иметь собственную табуретку Pedi
DH: Какие у тебя есть хобби, кроме музыки, чем ты занимаешься вне гастролей?
TM: Я постоянно занимаюсь музыкой. Я ничем другим не занимаюсь, и это чистейшая правда. Когда мы не в туре, мы репетируем, занимаемся оформлением альбома, ну понимаете, придумываем мерчендайз, неважно, какой именно, мы заняты 24 часа в сутки, и это всегда 30STM, постоянно.
DH: Преданность.
TM: Да, это не шутки. Это, нафиг, не хобби, это настоящая, искренняя вещь, это карьера.
DH: Где тебе пока понравилось выступать больше всего, будь это городом, штатом или площадкой?
TM: Кливленд всегда очень, очень хорошо к нам относится. Кливленд просто отличный город для 30STM, я всегда это помню. Лос-Анджелес, наш родной город, всегда потрясающий, на концертах просто крышу сносит, а фэны действительно обалденные, но Кливленд, если не учитывать наш дом, – одно из лучших для нас мест.
DH: Тебе лично больше нравится играть на небольших или больших площадках?
TM: Для меня чем больше, тем лучше, потому что наш звук такой широкий, и чем больше зал, тем лучше мы звучим. Небольшие залы хороши тем, что они интимны, и ты можешь сыграть отличный концерт для небольшого количества людей, и эти люди по-настоящему тебе близки, и этот концерт будет только для них, и это, с одной стороны, здорово, но с другой, наша музыка создана для большой площадки, так что когда мы играем в больших залах, мы звучим просто эпически, эпический рок, понимаете, и я лично этим наслаждаюсь, так как я попадаю в игру, чтобы выступать перед толпой людей и могу коснуться людей нашей музыкой.
DH: Кто из музыкантов на тебя повлиял?
TM: Как на группу, на нас повлияли, как мы всегда говорим, грандиозность Pink Floyd вкупе с грубой энергией Sex Pistols. Так мы всегда... И ещё The Cure определенно повлияла на нас, как музыкантов, и все такое. Эпическая, хорошая музыка – вот что мы постоянно слушаем.
DH: Какой диск сейчас у тебя в CD- или MP3-плеере?
TM: Muse «Absolution».
DH: Какие нынешние группы тебе больше всего нравятся?
TM: Muse, Nine Inch Nails, My Chemical Romance, Interpol, эти группы, думаю, выходят за границы возможного, знаете, они сохраняют рок живым. Думаю, многие другие группы просто отстой. Думаю, Chevelle пишут отличные песни, они немного тяжелее того, что я обычно слушаю, но знаете, думаю, Пит пишет классные песни.
DH: Без каких трех вещей ты не можешь жить?
TM: Кислород, вода и пища.
DH: Да ладно тебе.
TM: Эй, ты спросила – я ответил.
DH: Ну и ладно.
TM: Просто задумайся о подобных вещах. (смеется)
DH: Перестань.
TM: (шепчет в микрофон) Со мной нужно обращаться получше, детка. (смеется).
DH: На кого в своей жизни ты больше всего равнялся?
TM: Мои родители, мой отец. Я родом из Хорватии, и мы переехали сюда из другой страны и у нас ничего не было, а мой отец начал здесь новую жизнь и всегда говорил мне, что нет ничего, что могло бы остановить тебя от того, что ты хочешь делать, и, знаете, он помог мне. Он сделал мне первую гитару. Он сделал её с нуля, электрогитару. Мы вместе установили провода, вырезали деку из дерева, отшлифовали, покрасили... она выглядела хреново, но звук был замечательный.
DH: Она все ещё у тебя?
TM: Я играл на ней в новом альбоме.
DH: Правда?
TM: Да.
DH: Так мило.
TM: Да, потрясающе. Так что я всегда равнялся на своих родителей из-за их усердной работы и силы воли, потому что они учили меня создавать собственную реальность. Нет ничего, что люди могут тебе разрешить или запретить делать.
DH: Если бы у тебя выдался отпуск и ты мог бы поехать куда угодно, куда бы ты отправился?
TM: Я бы вернулся в Южную Африку. Я провел там месяц, когда мы записывали альбом, но этого было недостаточно. Это самое потрясающее место, где я был за всю свою жизнь, а я был везде.
DH: Если бы мог назвать песню гимном, то какую?
TM: «Stockholm Syndrome» Muse или «The Fantasy» 30 Seconds To Mars.
DH: Отличный выбор.
TM: Последняя на нашем новом альбоме ABL, который выходит 30 августа.
DH: Предложи не очень известную группу, чтобы наши читатели её послушали, и объясни, почему они достойны прослушивания?
TM: Есть группа, о который люди могли слышать, но она не очень известна, поэтому я думаю, больше людей должны её оценить – это The Secret Machines (прим. ред. – зайдите на www.thesecretmachines.com). О The Secret Machines знают недостаточно много людей, но, если честно, то же самое и с Muse (прим. ред. – зайдите на www.muse.mu). Эта группа должна получить платину, но они продали всего 300 тыс. Альбомов. Не скачивайте музыку! Покупайте её. Группы, подобные 30STM, прекратят существование, потому что мы скачиваем музыку. Если вам нравится наша музыка или другие группы, купите альбом, чтобы они оставались на плаву. И ничьи слвоа этого не изменят. Мы не выживем без вашей поддержки.
DH: Каким ты видишь себя через десять лет?
TM: В туре с 30STM, играю в маленьких городках типа Толедо и болтаю с клевыми девчонками вроде тебя.
DH: Отлично.
DH: Если бы ты брал интервью у меня, какой бы вопрос ты мне задал?
TM: (смеется) Отличный вопрос, если б я брал у тебя интервью...
DH: Это была остроумная ремарка или это серьезно?
TM: Нет, это серьезная остроумная ремарка. Если б я брал интервью... я не стал бы задавать вопросы. Я не интервьюер, я не журналист. (смеется)
DH: Ты заноза у меня в заднице.
TM: Да, знаю, но мы любим друг друга. (смеется)
DH: Думаешь? (смеется) Придется мне переписать рецензию.
TM: О-о-о....
DH: Стадо эгостичных козлов, нет, я шучу.
TM: Ой, да ладно, я не стал бы.
DH: Шучу, шучу.
TM: (смеется)
DH: Если бы ты мог сказать что-то Толедо, Огайо и читателям T-Town, что бы ты сказал?
TM: Продолжайте поддерживать местных музыкантов. Места, подобные Headliners в таком небольшом городке, я знаю, название уже менялось с Hard Hat на Headliners, а значит, изменился владелец. Вам, ребята, нужно приходить и смотреть концерты, поддерживать свою эстраду, потому что она исчезнет на ваших глазах, но я просто шучу, я собирался просто их прорекламировать, шучу-шучу. ABL, 30STM, 30 августа, пожалуйста, купите наш альбом, если хотите.
DH: И зацените их концерты.
TM: Да, зацените наши концерты с Chevelle, The Used и другими группами этим летом, зимой и в следующем году. (смеется)
DH: Что мы можем от вас ожидать в будущем?
TM: Что ж, можете ожидать, что мы никогда не сделаем что-то дважды. Если вам понравился первый альбом, это здорово, если не понравился второй, потому что понравился первый, очень жаль.
DH: Они определенно очень различаются. It’s definitely completely different.
TM: Совершенно разные, а ещё следующий будет полностью отличаться от текущего. Мы никогда не повторимся. Нам, правда, неважно, что скажут на это другие. Знаете, если наши фэны любят нас, это классно, а если людям мы не нравимся, это тоже нормально, потому что в этом красота музыки: если тебе она нравится – слушай на здоровье, если нет, просто отъ*бись. Это ли не правда?
DH: Это правда.
TM: Спасибо.
DH: Если бы ты мог стать оладьей, то какой бы стал?
TM: Оладьей?
DH: Да, оладьей.
TM: Я был бы оладьей с черникой.
DH: Почему?
TM: Потому что это мои любимые и я хотел бы, чтоб меня все съели. (смеется)
DH: Орехи с бананами лучше.
DH: Орехи с бананами тоже хорошо, но черника – это... просто как теплый уголок в сердце.
Оригинал статьи можно ПРОЧЕСТЬ ЗДЕСЬ
ОГРОМНОЕ ЭШЕЛОНСКОЕ СПАСИБО КЛЕР КИПЛИ (перевод, бета)
за то, что мы смогли насладиться этим замечательным постом
и узнать столько всего интересного
Our Echelon Baby ты знаешь, что ты чудо?
за то, что мы смогли насладиться этим замечательным постом
и узнать столько всего интересного
Our Echelon Baby ты знаешь, что ты чудо?
Фото:
читать дальше
Ещё фотки смотреть в комментах